Ольвию открыл... ботаник

После продолжительной войны с турками к концу 1788 года был штурмом взят Очаков, и для России ворота в Северное Причерноморье как бы раскрылись настежь. А что теперь с ним делать, кроме как в военном отношении - этим плацдармом для новой войны с теми же турками?..
О цене победы никто не думал, а деньги были затрачены огромные - война обошлась в 55-60 миллионов рублей, причем  только князем Потемкиным истрачено 40 миллионов!
В письме послу в Великобритании князю Воронцову от 22 мая 1787 года тогдашний министр иностранных дел Н. А. Львов жалуется, что «настоящий годовой доход со всего Крыма не более 460 тысяч рублей, но по счислению вперед, с учреждением торговли и проч., полагают более двух миллионов, коих конец да будет благ».
Грядущие доходы не шли ни в какое сравнение с колоссальными издержками, понесенными империей - на войны было истрачено неимоверно больше денег, чем составляли все эти планируемые ввозы и вывозы, что называется торговлей. Надо же как-то осваивать край, кроме того, что возводить город, который будет строить корабли.
«Тщательно обследовать и какие есть выгоды из этой земли прожекты составить», - было высочайшее повеление. В Генеральном штабе понимали, что такое щепетильное дело не поручишь просто «бравому вояке» с регалиями - тут «грамотей» нужен. Вспомнили о так-сяк военном, но «ученом» - подполковнике Андрее Казимировиче Майере, служившем в Херсонском гренадерском полку. Известен он стал как автор двухтомного «Ботанического подробного словаря, или Травника». Будучи членом Вольного экономического общества, он ведал в делах землеустройства вновь приобретенных территорий главным образом ботанической частью.
А. Майер считал, что необъятные пространства причерноморских степей могут приносить огромную прибыль, «если долучением к земле полезных растений заняться». Однако перед тем, как приступить к «длительному вояжу» в причерноморские степи, он как человек своего времени - энциклопедически образованный, тщательно подготовился, проштудировав предварительно «историко-географическую» литературу, главным образом, античных и византийских авторов.
Свой исторический пассаж, равно как и одно из первых биогеографических исследований края, он включил в донесение «Повественное, землемерное и естествословное описание Очаковской земли» вместе с гидрографическим и топографическим разделами. Видимо, велико желание «слыть первым описателем сей земли» у него было.
Как ботаник он оставил интересные сведения о «степной цикуте горчаке» - многолетней траве из семейства сложноцветных, засухоустойчивом и ядовитом растении.
Как историк - подытожил сведения древних писателей, кто так или иначе затрагивал тему жизни на северном берегу Черного моря, например: «карийцы, мидийцы и финикийцы имели по берегам Понта поселения». Была эта земля под властью и «скифов, сармат, гетов и кельтов». Под скифами следует понимать, считал А. Майер, всю совокупность народов, так называемых «Сыромятов», а остальных отождествил со славянами, до коих относил народы, встречаемые в книгах Страбона, Плиния, Овидия и других уважаемых авторов древности - «языгов, бердян, гетов, бесов», которые, равно как и полумифические «Веси, Шатряне, Трипалые и Кособокие были по-видимому древнейшие отрасли Скифов во всех странах», имея в виду «берега рек Дона, Днепра, Буга, Днестра и Дуная».
Довольно точно им была определена этноисторическая трансформация пространства: «Сия область (Очаковский край) была отмечена пребыванием фракийских народов, или различных племен Сарматских и Славянских, и когда Сарматы, Аваряне, Аляне, Готвы (готы), Умны (гунны), Волгаре (булгары), Венгерцы, Хазаряне, Печенеги, Куманы, Половцы и Татары оную попеременно друг у друга отнимали».
Как первооткрыватель, он… нашел Ольвию. «Найденные при рытии земли в Николаевке над Бугом монеты с подписью Ольвии, подтверждает, что на сем месте был греческий город сего имени…». Нигде в других селах не были такие «добротные под здания фундаменты». Это писалось о том селе, что у слиянии Буга с Днепровским лиманом, где вокруг, кроме урочища Ста Могил, водный простор да узкая полоска Кинбурна на горизонте. Здесь расположились кучным селением некрасовцы-староверы из регилиозной секты пилипонов, которых с берегов Днестра привел сюда некий Парута. В 1789 году в этом селе насчитывалось 37 хат и стояла каплица. Вот эти жители Парутинового села и показали Майеру завораживающую местность, откуда они потихоньку таскали камень.
Местность оказалась действительно мистической. Среди степи, открытой лиману, буяла трава в рост человека, а вся земля покрыта, словно термитниками гигантских муравьев, холмами, холмиками, курганами и просто кучугурами. По сглаженным верхушкам волнами гуляет ковыль, ступишь - стрепеты из гнезд вспархивают, между ног суслики-ховрахи проскакивают, косули в балке бесшумно скрываются.
«Так называемые Сто Могил представляют ныне холмы, покрывающие развалины каковых-либо зданий. Положение сих могил заставляет меня догадываться, что на их месте был или город… или гробницы вождей которого-либо из жившей в сей земле отрасли скифов».
И быть бы Майеру официальным первооткрывателем Ольвии и тем прославиться для потомков, если бы не два обстоятельства. Первое - субъективное, личное: «В некоторых подземных сих так сказать пещерах находятся отрывки мрамора. Сколь же далеко оне простираются под землею, где печенеги и после них татары конечно скрывали в оных богатые свои добычи, того определить я не могу, по причине опасности в сих местах от кроющихся там в великом числе волков».
И второе - объективное, общественное. Главная задача его экспедиции - дать полный и точный анализ природного потенциала территории, что им было успешно сделано. Руины Ольвии никого не интересовали. «Донесение» 1792 года заинтересовало академика Петербургской академии наук Петра Симона Палласа, который, проведя разносторонние исследования, в том числе и археологические, с уверенностью заявил спустя несколько лет, что «эти окрестности Буга замечательны по остаткам греческих древностей… их можно считать остатками милетской колонии Ольвии».
Кстати, академик П. С. Паллас по специальности был… зоолог.