Огонь на поражение

Не утихают споры по поводу стрельбы в Киеве по автомобилю БМВ, которую открыл полицейский Сергей Олейник. Меня как бывшего сотрудника органов внутренних дел не оставило равнодушным это событие.
В разные годы критерии подхода к применению табельного оружия менялись. Вот при каких обстоятельствах применяли оружие советские милиционеры. Согласно тогдашнему Закону «О милиции», милиционер в случае необходимости должен был достать табельный «ПМ» из кобуры и крикнуть «Стой, стрелять буду!». Если же преступник не выполнил его команду, работник милиции был обязан первый выстрел произвести в воздух. А затем уже открыть огонь на поражение. После чего подбежать к потерпевшему и, если тот ранен, вызвать «скорую». А если злоумышленник убит, стрелявший должен был обеспечить охрану места происшествия и вызвать милицию. Как правило, на место происшествия прибывали опергруппа и прокурор. По факту применения оружия проводилась тщательная проверка. По линии милиции - сотрудниками инспекции по личному составу. И специально назначенным работником прокуратуры. Его мнение и было основополагающим при определении правомерности действий стрелявшего.
В ходе тщательной проверки устанавливалось, был ли работник милиции трезв, опрашивались свидетели происшествия, изымались стреляные гильзы. Но за основу все же брали заключение судмедэксперта. А от него требовалось произвести тщательный осмотр одежды преступника и входного отверстия от пули, чтобы установить, имеется ли там ободок из оружейного масла. Поясню, для чего это делалось.
После каждой стрельбы (на поражение или учебной) милиционер должен был тщательно почистить пистолет от нагара и смазать его, в том числе и ствол. Поэтому при выстреле первая пуля вылетает со ствола, имея на себе следы ружейного масла. И не дай Бог, если следы этого масла были найдены на одежде или теле злоумышленника. Тогда эксперт давал заключение, что первый выстрел был произведен не в воздух, а сразу на поражение. И работнику милиции тут же вменялось в вину незаконное применение оружия. К чему это привело? Возник синдром, когда милиционеры частенько стали бояться применять оружие на поражение.
Если честно, то в годы работы советской милиции инструкция о применении оружия своей тупостью поражала западных «копов». Так, кобуру с табельным пистолетом большинство милиционеров тогда носили на брючном ремне под кителем, а в зимнее время - под шинелью или тулупом. Чтобы извлечь его оттуда, требовалось время. Плюс к этому произвести манипуляции с криком: «Стой, стрелять буду!», дослать патрон в патронник и произвести первый выстрел в воздух.
Однажды американские полисмены, прибывшие делиться опытом с нашей милицией, провели хронометрах этих действий с помощью секундомера. И были поражены его результатом. Оказывается, за это время бандит, вооруженный обычным ножом, мог трижды пырнуть стража порядка. И это не голословие. Исходя из данных рассекреченной статистики МВД СССР, таким образом от рук бандитов в год погибали около четырехсот вооруженных пистолетами милиционеров!
Канул в Лету Союз нерушимых. А руководство милиции Украины вовремя спохватилось. В марте 1995 года в Закон «О милиции» было внесено дополнение, которое гласило: «Работник милиции в случае необходимости может привести оружие в действие, что является предупреждением о его применении. Попытка лица, которое задерживается, приблизиться к работнику милиции, сократив расстояние, или прикоснуться к оружию, дают работнику милиции право применить огнестрельное оружие». Эту статью каждый милиционер должен был знать как «Отче наш». Газеты об этой поправке оповестили и население. Что вскоре принесло определенные плоды. Ибо не у каждого злоумышленника уже хватало смелости оказать сопротивление работнику милиции.
Кстати, на Западе тамошние полицейские часто применяют оружие на поражение. Причем без всякой оглядки на прокуратуру. С 1994 по 1998 годы я проходил службу в должности пресс-офицера управления уголовного розыска УМВД Николаевской области. В 1996 году в областном центре произошла трагедия: с балкона номера на восьмом этаже гостиницы «Турист» упал и разбился насмерть инженер из Норвегии. Было установлено, что он с коллегами прибыл в командировку на завод имени 61 коммунара. Накануне 8 Марта норвежец с приятелем сняли в баре «ночную бабочку». Расходы за ее утехи решили оплатить сообща. Но приятель нарушил словесный уговор, не передал ему девицу в условленное время, а закрылся с нею в номере.
Тогда норвежец решил перелезть в его апартаменты со своего балкона. Однако был слишком пьян и сорвался вниз. Казалось бы, что тут странного, обыкновенный несчастный случай.
И тут как гром средь ясного неба: в Николаев для проверки обстоятельств гибели их земляка едет комиссия норвежских полицейских. Скандинавы изъявили желание пообщаться и с прессой. Тогда для нас это было в диковинку, ведь работа милиции все еще была покрыта тайным занавесом...
Тогдашний начальник Николаевского городского управления милиции, полковник Максим Виноградский принял коллег из Норвегии с подобающим украинцам радушием. Несмотря на дефицит продуктов, стол был накрыт с размахом. А быть представителем СМИ Максим Павлович поручил мне. И я до сих пор вспоминаю детали этой необычной встречи.
Возглавляла группу норвежских полицейских 45-летняя крепко сбитая дама с рыжими волосами госпожа Юхансон - начальник полиции Осло. Она быстро ознакомилась с результатами расследования трагического случая с ее земляком. И была удовлетворена работой николаевских «копов». А после ужина задала вопрос: «Сколько в Украине получает офицер милиции?». Услышав, что 150 долларов, переспросила, мол, это за день? Когда мы объяснили ей, что это за месяц - ее удивлению не было предела.
Чтобы перевести разговор на другую тему, полковник Виноградский сказал мне: «Давай, «писатель», подключайся к разговору».  А я через переводчика (им был второй секретарь посольства Норвегии в Украине) задал интересующий всех нас вопрос: «Сколько раз ей доводилось применять оружие на поражение?». Оказалось, шесть раз!
Мы были шокированы и в один голос задали ей вопрос: «А как на это отреагировала прокуратура?». Госпожа Юхансон сначала не поняла сути вопроса. Когда ей разъяснили, она удивилась, что в Украине факт применения работником милиции оружия обязательно расследует прокуратура.
До сих пор я помню ее ответ: «А причем здесь прокуратура? Закон мне дал право на применение оружия. И я его ни разу не нарушила!». А когда мы рассказали ей о проблемах милиционеров после того, как тот применил оружие на поражение, она заявила: «Да при таком подходе вам уголовную преступность не победить!».
С тех пор прошло двадцать лет, я не раз убеждался, что госпожа Юхансон таки была права. Это лишний раз подтверждают события, развернувшиеся с полицейским Олейником, который применил табельное оружие в соответствии со статьей 46 Закона Украины «О национальной полиции». За что по представлению прокуратуры и был водворен в СИЗО, причем на время помещен в «отстойник» (место сортировки задержанных и осужденных) вместе с отъявленным уголовникам. Там его жестоко избили. И лишь после шумихи, поднятой в СМИ в защиту Олейника, и личного поручительства руководства МВД Украины и Национальной полиции Украины, он был переведен под домашний арест. Ныне по данному факту проводится расследование.
К чести новых полицейских, арест Олейника не удержал его коллег от применения огнестрельного оружия на поражение для нейтрализации пьяного водителя иномарки в том же Киеве. Этот пример лишний раз подтвердил, что без применения оружия на поражение нам в ближайшие годы вряд ли удастся сдержать вал уголовной преступности, захлестнувшей Украину.
А пока что события вокруг ареста Олейника свидетельствует о длящемся уже многие десятилетия противостоянии между МВД и прокуратурой. Ибо все это время работники каждой из этих служб пытались доказать власть придержащим свою большую значимость. У этого «соревнования» есть глубокие корни. Ведь милиция (а теперь уже и полиция) ловит воров, бандитов и жуликов, а прокуратура на пару с судом нередко их выпускают.
У читателя может возникнуть закономерный вопрос - почему такое происходит? Однажды я поинтересовался о том же у одного из «прокурорских». И он дал мне впечатляющий ответ: «Над ментами есть прокуратура. А над нами лишь начальство и господь Бог!». Пожалуй, лучше и не скажешь.
Но скажу больше: критерии оценки результатов работы этих конкурирующих ведомств разные. Для милиции главным показателем был процент раскрываемости уголовных преступлений. Думаю, он на какое-то время таковым останется и для новой полиции. Хотя ее руководство заявляет, что для них главный критерий - доверие народа. Но это больше для красного словца. Ибо как можно оценить это доверие? А вот для прокуратуры нередко показателем работы является посаженный за решетку работник милиции-полиции. За эти «заслуги» прокуроры имеют шанс получить внеочередное звание, повышение в должности, а возможно, и медаль. А борьбой с уголовной преступностью пусть занимаются полицейские...
Однако недаром в народе говорят: не всегда коту масленица! И закон о лишении прокуратуры общего надзора, в том числе и за работой правоохранительных органов, спустит ее с небес на землю. И наконец-то вынудит заниматься реальной борьбой с преступностью.