Два года спустя, или открытое письмо массажистке Свете из Евпатории

Накануне второй годовщины аннексии Крыма в моей памяти всплыли события двухлетней давности. Как ветерану органов внутренних дел в начале 2014 года мне предоставили две льготные путевки в Евпаторию в профилакторий МВД Украины «Буревестник».

Поначалу все было как в сказке: меня с женой поселили в хорошем номере, расписали курс лечения. И начались обычные процедуры, а когда появлялось свободное время, мы шли на прогулку к морю. Казалось, такая идиллия продолжится до конца срока действия путевок.
Но во второй половине февраля события в Украине стали развиваться как в страшном калейдоскопе. Разыгрались кровавые события на Майдане, и мы прилипали к экрану телевизора. От увиденных пожаров на баррикадах, убийств неповинных людей стыла кровь. О полноценном отдыхе уже не было и речи. Хотя, казалось бы, где Киев, а где Крым...
Но вскоре начались известные события и на полуострове. «Зеленые человечки» блокировали воинские части. Тогда в Крыму еще работал телеканал «Этера». Он наиболее объективно освещал события в этом регионе, особенно те, в которых участвовали крымские татары.
В эти дни мне своими глазами довелось увидеть, как резко изменилась обстановка на улицах Евпатории. Стоило нам с женой заговорить на украинском языке, как местные бросали вслед: «Понаехали сюда всякие бандеровцы!». Но это еще было полбеды. А вот появление на улицах города «зеленых человечков» большинство местных жителей восприняли с упоением. Всюду появились российские триколоры, а на одежду многие нацепили георгиевские ленточки. Но мы и на это не обращали внимания. Однако тут мне довелось столкнуться с антиукраинскими настроениями персонала «Буревестника». Лечащий врач назначил мне общий массаж и направил к массажистке Свете.
В ее кабинете стоял телевизор, из которого бесконечно лились тревожные новости. Большинство отдыхающих слушали их молча. А вот Света воспринимала события в Крыму с особой эйфорией. Ее словесные тирады сводились к одному: «Моя мама - настоящая россиянка. Она мечтала умереть гражданкой России. А теперь к ее неописуемой радости сама Россия пришла к нам! Теперь уж мы заживем как люди и не будем считать жалкие копейки...». Некоторые ее поддерживали, а я помалкивал. Однажды Света заметила это и обратилась с провокационным вопросом: «Мужчина, а как вы относитесь к тому, что Крым скоро будет русским?». Я не сдержался и ответил ей вопросом на вопрос: «Света, а ты не задумывалась о последствиях такого шага?». Та удивленно спросила: «А что может быть?». Тогда я спрогнозировал возможное развитие событий: «Ты же знаешь, что вода и электроэнергия идут в Крым с материка. И не исключено, что в случае попытки захвата Россией Крыма будет перекрыт Северо-Крымский канал и отключена подача электроэнергии. Что тогда запоете?». От услышанного у Светы опустились руки, и она проронила: «Такого не может быть...».
Затем она выпалила: «Мужчина, вы меня расстроили и больше ко мне на массаж не приходите!». До отъезда из Крыма меня обслуживал другой массажист, который был далек от ценностей «русского мира».
А события в Крыму развивались стремительно. На улицах Евпатории появилась местная самооборона и пришлые казаки. Это стало последней каплей моего терпения. И хотя до конца действия наших путевок еще осталось несколько дней, я понял, что здесь делать нечего. На автобусе «Симферопополь-Ивано-Франковск» мартовским утром мы уехали из ставшей вдруг негостеприимной Евпатории. Через несколько часов автобус резко затормозил. Дорогу преградили бетонные блоки в два ряда. На одном из них прикрытый клеенкой застыл пулемет.
Выглянув в окно, я узнал здание поста ГАИ на границе Крыма и Херсонской области. Оказалось, что приверженцы русского мира успели превратить его в укрепленный блокпост. Вокруг него сновали несколько десятков мужчин в пятнистых бушлатах, из-под которых выглядывали стволы автоматов. Странным было то, что вместо касок на их головах красовались кубанки с красным околышем. Рядом с блокпостом пыхтела полевая кухня. А на столбе электрик устанавливал большой фонарь.
Вскоре один из этих казаков (на таких в народе говорят «метр с шапкой») зашел в салон автобуса и скомандовал: «Всем приготовить документы, а ты, водила, открой багажник для досмотра!». Меня поведение казачка возмутило. «А кто ты такой и почему тут командуешь?» - громко спросил я. «Ты что тут самый борзый?» - взвизгнул он. Однако я не растерялся и заявил: «Да, борзый, потому что на своей земле. А ты откуда такой взялся?». Казак опешил. Видя это, я продолжил: «Граждане пассажиры! Никаких документов ему не показывайте, это самозванец!». И люди стали посылать казака куда подальше...
Заметив такое единодушие пассажиров, воспрял духом и водитель. Он достал из-под сиденья монтировку и заявил: «Йди, хлопче, звідси по-доброму. А надумаєш лізти до багажника, отримаєш монтировкою по кумполу. І від тебе одна папаха залишиться!».
От коллективного отпора казачок растерялся и двинулся на выход. Казалось бы, инцидент исчерпан. Но выглянув в окно, я понял, как могут развиваться события. Через минуту сюда ворвутся разъяренные казаки. И тут в толпе я увидел парней в синей униформе с надписью «милиция». Поэтому и сказал: «Зови сюда работника милиции, будем разговаривать только с ним».
К моему удивлению, казак позвал одного из милиционеров. Тот в балаклаве, закрывавшей нижнюю половину лица, зашел в салон. Я показал ему свое пенсионное удостоверение подполковника милиции в отставке и заявил, что из Николаева. И, в свою очередь, попросил его представиться. Тот назвался Олегом и сообщил, что он из крымского «Беркута». А оказался здесь потому, что после участия в разгоне Майдана с коллегами был объявлен вне закона и теперь вынужден скрываться среди казаков. Заметив, что «беркутенок» идет на разговор, я задал ему давно интересующий меня вопрос: почему многие «беркуты» прикрывают лицо балаклавой. На что получил ответ: мол, бриться им некогда, вот начальство и приказало им прикрывать свои небритые физиономии, дабы вездесущие журналисты не называли их бандитами с большой дороги.
На этом мое журналистское любопытство не закончилось. Я спросил у Олега, откуда тут столько казаков. Тот подозвал нашего «проверяющего»: «А, ну, скажи, Тимоха, кто ты и откуда здесь?». «Я казак первой сотни армавирского куреня Краснодарского казачества. А сюда мы прибыли защитить наших русских братьев от злых биндеровцев!» - выпалил тот. От таких его слов в автобусе разразился гомерический смех. Ведь подавляющая часть пассажиров автобуса была русскоговорящая.
Тут взошло весеннее солнце, и в его лучах я заметил фигуры четырех коренастых мужчин, стоящих в тени бывшего здания поста ГАИ Крыма. В отличие от казаков они были одеты в черные комбинезоны, а на их головах громоздились высокие бараньи папахи, из-под которых свисали длинные черные волосы. На их груди висели короткоствольные автоматы «Хоккер» натовского образца и георгиевские ленточки. На мой вопрос, кто это, разбитной Тимоха заявил: «А это наши братья сербы, приехали сюда защищать русских от злых татар...»
Этот разговор с беглым милиционером затянулся, и стоящие сзади водители автомобилей начали сигналить. Дабы побыстрее уехать, я попросил Олега вывести наш автобус за блокпост. Пока мы медленно проезжали через лабиринт из бетонных блоков, он поинтересовался: «А что с вашими «беркутятами»? Ведь они тоже были на Майдане?». Я ответил: «Да, наши хлопцы были на Майдане. Но они честно несли там службу. И, не пролив чужой крови, вернулись домой! А вот что ты будешь делать дальше в этом «зверинце»?». Олег понурил голову и процедил: «Как-то оно будет...». Затем, дабы замять этот неприятный разговор, он обратился к водителю автобуса: «Дайте что-нибудь пожевать, а то мы уже вторые сутки голодные...». Напарник водителя, стремясь побыстрее освободиться от такого провожатого, сунул ему в руки кулек печенья. Тот соскочил с подножки и побрел в сторону блокпоста.
Прошло уже два года, а у меня до сих пор перед глазами стоит фигура бывшего милиционера, волею судьбы вдруг ставшего «оборотнем в погонах» на своей родной земле. Интересно было бы узнать, как сложилась его дальнейшая судьба.
Лишь отъехав несколько километров, я ощутил моральную усталость от пережитого на том злополучном блокпосту. На ближайшей АЗС уже на территории Херсонской области наш автобус остановился на заправку. И пассажиры на ватных ногах вышли на свежий воздух. Несколько мужиков тут же подошли ко мне и молча пожали руку. А водитель автобуса, отозвав меня в сторону, протянул бутылку коньяка. «Спасибі, земляче, за те, що знайшов гарний вихід із цього становища. А то невідомо, чим би воно закінчилося...» - сказал он. Еще через несколько часов мы были уже в Николаеве.
Я сомневаюсь в заверениях ура-патриотов, что полуостров очень скоро вновь станет территорией Украины. Россия давно готовилась к захвату. Понял это во время прогулок по курортной зоне Евпатории. Перед этим я был здесь лет восемь назад, когда возил сына в один из детских санаториев. Тогда санатории, профилактории и базы отдыха в большинстве своем принадлежали крупным предприятиям или профсоюзным организациям Украины. И многие из них выглядели удручающе. А два года назад я увидел большинство санаториев с прекрасным евроремонтом. Однако носили они уже другие названия. Вместо прежних «Аистов» и «Ромашек» сияли новизной вывески с недвусмысленными названиями «Невский берег», «Московский дворик». Последний даже был обнесен высокой «кремлевской» стеной из красного кирпича. Местные и не скрывали, что все эти хоромы являются собственностью банков и холдингов типа «Газпрома», «Роснефти», «Российских железных дорог». Ясное дело, все это захваченное почти даром имущество Украины Россия так просто не отдаст...
...После того, как я смотрю кадры о провале сезона отдыха в Крыму, у меня все чаще возникает желание увидеться со Светой из Евпатории и задать ей вопрос: кому она нынче делает массаж? Казачкам с нагайками, «зеленым человечкам» и прочим ярким представителям «русского мира»? И рада ли ее мама, что наконец-то стала гражданкой России?