Старшая сестра увела жениха у младшей, но счастья обе так и не нашли
Когда подлость по наследству передается.
Правду говорят, что судьба каждому человеку устраивает испытание на добро, порядочность, человечность.
Наша первая встреча с Любовью Ивановной произошла в центре города, возле магазина, где эта маленькая седая женщина ежедневно в любую погоду торговала нехитрым урожаем с огорода и ростками комнатных растений. Я купила у нее тогда фиалки, мы разговорились, и она предложила: «А вы приходите ко мне, если что-то нужно - цветы, зелень… Зовут меня Любовь Ивановна». С того дня я бывала у нее дома, что-то покупала, о чем-то советовалась.
Но все чаще ее не было на привычном месте, и я, беспокоясь, приходила к ней домой. Пожилая женщина, она часто болела, и я видела, что ухаживать за ней некому. В комнате всегда было чисто, уютно, на стенах - рамочки с фотографиями. Однажды я спросила: «Это ваши родственники?». Любовь Ивановна кивнула: «У нас в роду, в основном, одни девочки рождались. Так сложилось, что называли их Верами, Надеждами или Любами. Почему? У меня самой две сестры были - Вера и Надя. Умерли давно. И у меня дочки-погодки родились, назвала одну Наденькой, другую - Верочкой».
Любовь Ивановна любила рассказывать о дочерях. Вспоминала какие-то смешные случаи из их детства. Я почувствовала, как этой пожилой женщине хочется, чтобы я, посторонний человек, узнала, а главное - поверила в то, какие замечательные у нее дочери.
Через несколько дней, когда я вновь заглянула к ней, Любовь Ивановна очень обрадовалась.
- Посидите со мной немного, - попросила она.
Пожилая женщина суетилась у стола. А за чаем и продлился наш разговор. И как-то сам собой вернулся к дочерям.
- Вот Надежда у нас, не пример Верочке, очень общительная. Парней у нее в молодости было пруд пруди, а у Веры - никого. Я, бывало, прошу, Надя, познакомь сестру с кем-нибудь! Что она дома сидит? А Надя только смеется: «А кто ей мешает из дома выходить?».
И вот однажды к Вериной школьной подружке двоюродный брат из Одессы приехал. Высокий, симпатичный, в военном училище учился. Нашу Веру словно подменили: дома не удержать стало - все к подружке в гости бегает. И Костя - так парня звали - тоже на нее внимание обратил, к нам в гости стал захаживать.
А тут вскоре Надя из студенческого лагеря вернулась. И началось! Вера с Костей на речку, и Надя с ними. Они в кино - Надя не отстает. Дома с сестрой словом не обмолвится, а если Костя на порог, то рот просто не закрывается.
И вот через какое-то время смотрю, что Верочка уже никуда вечером не собирается, сидит с книжкой, а сама слезы тихонько вытирает. Спрашиваю ее: «Разве Костя уехал уже? Почему не заходит?». А она как расплачется: «Ему с Надеждой интереснее, чем со мной. Я ведь не слепая, все вижу…».
Увела-таки Надя любимого у сестры. А через полгода пришлось свадьбу играть. Надежда ждала ребенка. Любила ли она Костю, не знаю. Но кажется мне, что она хотела доказать сестре, что если захочет чего, то своего добьется. Не хотелось мне о дочери плохо думать, ведь моя кровиночка. Но подлость, как ни назови, все равно подлостью остается.
А Вера еще больше замкнулась. С сестрой с тех пор почти не разговаривает. Я даже боялась, чтобы она с собой чего не сотворила. Но обошлось, слава Богу.
А у Нади доченька Любочка родилась, я ее сразу к себе забрала. Ведь дочь на третьем курсе училась, да и Косте училище нужно было заканчивать. Так мы с дедом внучку и растили три года, пока родители не забрали. А вскоре у них и Верочка родилась, и ее, маленькую, слабенькую, к нам привезли.
А моя Вера долго замуж не выходила. Уже ей тридцать исполнилось, когда с Юрой поженились. Тяжелый характер у нее, непримиримый. А он наоборот - покладистый, слова поперек не скажет. Но знаю я, что она замуж-то вышла, а любить - не любит.
Любовь Ивановна тяжело вздохнула. Помолчала и продолжила свой невеселый рассказ.
- Помогла я Наде дочек воспитать, а позже и Вере с сыновьями пыталась помочь. Но не могла с ребятами справиться. Когда муж был еще жив, полегче было. Вера их даже к нам перевезла, в школу устроила. Но не смогла я с ним сладить. Музыка гремит с утра до ночи, друзья-приятели толпятся.
Говорю Вере: «Не обижайся, нет у меня сил с мальчишками управляться». А она мне: «Наде-то ты всегда помогала, а на меня уже и сил не осталось».
Что тут скажешь? Не понимали они меня никогда. Не жалели. Я не обижаюсь. Но в тягость я дочкам стала. У них своих забот много, а тут я еще…
Любовь Ивановна погладила фотографии, которые лежали рядом на столе.
У Нади тоже не все гладко. Да и у внучек те же проблемы начались. Люба ее, старшая, замуж вон собралась. И тоже, потому что беременная. А ведь жених-то ее тоже сначала за младшей сестрой ухаживал. Мать с ними пыталась и так, и эдак поговорить: боится, чтобы не вышло, как у них с Верой. А младшая дочка так и заявила ей: «Наша Люба вся в тебя, мама! Сама когда-то со своей сестрой так плохо поступила. Вот твоя подлость ей по наследству и передалась».
Закончив рассказ, Любовь Ивановна печально и в то же время вопросительно посмотрела мне в глаза.
- Что я могла ей ответить? Как говорят: к сказанному - ни прибавить, ни убавить.
Наша первая встреча с Любовью Ивановной произошла в центре города, возле магазина, где эта маленькая седая женщина ежедневно в любую погоду торговала нехитрым урожаем с огорода и ростками комнатных растений. Я купила у нее тогда фиалки, мы разговорились, и она предложила: «А вы приходите ко мне, если что-то нужно - цветы, зелень… Зовут меня Любовь Ивановна». С того дня я бывала у нее дома, что-то покупала, о чем-то советовалась.
Но все чаще ее не было на привычном месте, и я, беспокоясь, приходила к ней домой. Пожилая женщина, она часто болела, и я видела, что ухаживать за ней некому. В комнате всегда было чисто, уютно, на стенах - рамочки с фотографиями. Однажды я спросила: «Это ваши родственники?». Любовь Ивановна кивнула: «У нас в роду, в основном, одни девочки рождались. Так сложилось, что называли их Верами, Надеждами или Любами. Почему? У меня самой две сестры были - Вера и Надя. Умерли давно. И у меня дочки-погодки родились, назвала одну Наденькой, другую - Верочкой».
Любовь Ивановна любила рассказывать о дочерях. Вспоминала какие-то смешные случаи из их детства. Я почувствовала, как этой пожилой женщине хочется, чтобы я, посторонний человек, узнала, а главное - поверила в то, какие замечательные у нее дочери.
Через несколько дней, когда я вновь заглянула к ней, Любовь Ивановна очень обрадовалась.
- Посидите со мной немного, - попросила она.
Пожилая женщина суетилась у стола. А за чаем и продлился наш разговор. И как-то сам собой вернулся к дочерям.
- Вот Надежда у нас, не пример Верочке, очень общительная. Парней у нее в молодости было пруд пруди, а у Веры - никого. Я, бывало, прошу, Надя, познакомь сестру с кем-нибудь! Что она дома сидит? А Надя только смеется: «А кто ей мешает из дома выходить?».
И вот однажды к Вериной школьной подружке двоюродный брат из Одессы приехал. Высокий, симпатичный, в военном училище учился. Нашу Веру словно подменили: дома не удержать стало - все к подружке в гости бегает. И Костя - так парня звали - тоже на нее внимание обратил, к нам в гости стал захаживать.
А тут вскоре Надя из студенческого лагеря вернулась. И началось! Вера с Костей на речку, и Надя с ними. Они в кино - Надя не отстает. Дома с сестрой словом не обмолвится, а если Костя на порог, то рот просто не закрывается.
И вот через какое-то время смотрю, что Верочка уже никуда вечером не собирается, сидит с книжкой, а сама слезы тихонько вытирает. Спрашиваю ее: «Разве Костя уехал уже? Почему не заходит?». А она как расплачется: «Ему с Надеждой интереснее, чем со мной. Я ведь не слепая, все вижу…».
Увела-таки Надя любимого у сестры. А через полгода пришлось свадьбу играть. Надежда ждала ребенка. Любила ли она Костю, не знаю. Но кажется мне, что она хотела доказать сестре, что если захочет чего, то своего добьется. Не хотелось мне о дочери плохо думать, ведь моя кровиночка. Но подлость, как ни назови, все равно подлостью остается.
А Вера еще больше замкнулась. С сестрой с тех пор почти не разговаривает. Я даже боялась, чтобы она с собой чего не сотворила. Но обошлось, слава Богу.
А у Нади доченька Любочка родилась, я ее сразу к себе забрала. Ведь дочь на третьем курсе училась, да и Косте училище нужно было заканчивать. Так мы с дедом внучку и растили три года, пока родители не забрали. А вскоре у них и Верочка родилась, и ее, маленькую, слабенькую, к нам привезли.
А моя Вера долго замуж не выходила. Уже ей тридцать исполнилось, когда с Юрой поженились. Тяжелый характер у нее, непримиримый. А он наоборот - покладистый, слова поперек не скажет. Но знаю я, что она замуж-то вышла, а любить - не любит.
Любовь Ивановна тяжело вздохнула. Помолчала и продолжила свой невеселый рассказ.
- Помогла я Наде дочек воспитать, а позже и Вере с сыновьями пыталась помочь. Но не могла с ребятами справиться. Когда муж был еще жив, полегче было. Вера их даже к нам перевезла, в школу устроила. Но не смогла я с ним сладить. Музыка гремит с утра до ночи, друзья-приятели толпятся.
Говорю Вере: «Не обижайся, нет у меня сил с мальчишками управляться». А она мне: «Наде-то ты всегда помогала, а на меня уже и сил не осталось».
Что тут скажешь? Не понимали они меня никогда. Не жалели. Я не обижаюсь. Но в тягость я дочкам стала. У них своих забот много, а тут я еще…
Любовь Ивановна погладила фотографии, которые лежали рядом на столе.
У Нади тоже не все гладко. Да и у внучек те же проблемы начались. Люба ее, старшая, замуж вон собралась. И тоже, потому что беременная. А ведь жених-то ее тоже сначала за младшей сестрой ухаживал. Мать с ними пыталась и так, и эдак поговорить: боится, чтобы не вышло, как у них с Верой. А младшая дочка так и заявила ей: «Наша Люба вся в тебя, мама! Сама когда-то со своей сестрой так плохо поступила. Вот твоя подлость ей по наследству и передалась».
Закончив рассказ, Любовь Ивановна печально и в то же время вопросительно посмотрела мне в глаза.
- Что я могла ей ответить? Как говорят: к сказанному - ни прибавить, ни убавить.