На смертном одре мать поведала своей дочери тайну ее рождения
Исповедь у Божьего дерева.
Уже несколько лет я живу в каком-то нереальном мире. Его образы заполнили мое воображение, беспокоят, не дают спать. Больше всего это относится к давней подруге моей тетушки Нади - Марии, которая жила в родном моем селе, на Киевщине, возле самого леса. Они подружились еще в школе и дружбу пронесли через всю жизнь.
Надя - беленькая и хрупкая, хорошо училась, мечтала стать учителем. Главным для нее были книги. Поступила в Киевский
пединститут, работала учителем украинской литературы и языка.
Мария - черноволосая, крепко сбитая, практичная. Очень любила лес, все о нем знала. В моей семье Марию любили. Она спасла жизнь Наде. Когда началась война, Надя вернулась из Киева в село. Вместе с Марией прятались от немцев в лесу. Но все же их вместе с другими парнями и девушками отправили в Германию. Везли их в товарных вагонах, как скот. Надя простудилась, и Мария за ней смотрела, как могла кормила, ухаживала. В Германии на «рынке труда» на Марию обратила внимание хозяйка большого поместья и отобрала красивую крепкую девушку. А Мария упала перед ней на колени и просила взять и Надю, которая была очень худенькой, слабенькой. И уговорила. Кто знает, выжила бы тетушка, не заступись за нее подруга. Все годы в Германии девушки были вместе. Выжили. Вместе и вернулись домой.
После войны их пути разошлись. Надя учительствовала в Ивано-Франковске, потом в Чернигове. Мария осталась в селе. Работала в лесничестве. Они изредка переписывались, встречались, когда Надя приезжала в отпуск. Я очень любила бывать у Марии, ведь красоты такой не видала нигде. С ранней весны до поздней осени цвели у нее чернобривцы, ирисы, мальвы, даже красные, как кровь, каллы, чудесные гладиолусы. Вокруг ее дома летом и зимой зеленел барвинок.
Судьба дала ей кpacoтy, доброе сердце, но пожалела для нее счастья. Личная жизнь ее не сложилась. Ее мужа я не знала. Прожили вместе они недолго. Была у нее единственная дочь Люся. После школы она поехала в Херсон к родственникам, там и осталась. Работала на ткацкой фабрике, потом окончила вечерний техникум, позже заочно институт и уже работала заместителем директора. Вышла замуж, родила детей. К матери приезжала каждое лето. И тогда оживало подворье Марии: стучал молоток, звенели детские голоса. Оживала и Мария, она как будто вся светилась. Зaканчивался отпуск у дочери, и у нее во дворе снова становилось тихо.
В селе Марию уважали. Она разбиралась в лекарственных растениях. Собирала в лесу зверобой, душицу, цвет липы, акацию. И на огороде у нее росло больше пятидесяти лекарственных растений.
Люди обращались к ней за советом, травами, и она никому не отказывала. Копейки ни с кого не взяла. Знала множество рецептов. Но больше всего она ценила бузину черную, еще называла ее Божье дерево, Божина. Толстая тетрадь с черными дермантиновыми палитурками была исписана о целебных свойствах Божьего дерева.
Возле ее забора росло несколько больших кустов Божины. Божье дерево - мощный защитник от плохого влияния людей. Каждую весну на опушке леса высаживала несколько кустов бузины. И через несколько лет там уже была целая аллея Божины.
В труде, ожидании весточки от дочери и бежали ее года. Мария постарела, высохла, как стебелек стала. Но держалась. Замучила ее стенокардия. Других лечила, а себе помочь не могла. Когда заболела, соседи хозяйничали у нее, еду носили, надеялись, что поправится. Не привыкли видеть ее слабой и беспомощной.
Но шли дни за днями, а ей лучше не становилось. Тогда положили ее в Ольшанскую участковую больницу. Она находилась в сосновом лесу, который когда-то сажала Мария со школьниками. Говорила: «Теперь уж насмотрюсь на свои сосны, как же они выросли, это же им уже лет по сорок...». Высокие зеленые кроны шумели под ее окном, напоминали ей о молодости.
Немножко ей полегчало. Попросила соседку дать дочери телеграмму, чтобы приехала, хотя Люся и сама собиралась скоро приехать. Но, наверное, боялось материнское сердце не дождаться дочери. На другой день Люся приехала.
Хотела улыбнуться дочери, что-то сказать, да только слезы из глаз полились. Только протянула худые слабые руки к доченьке и едва слышно прошептала: «Дождалась... Я тебе, доченька, о твоем родном отце должна рассказать... Боялась, не успею...». Люся склонилась над матерью и услышала тайну, о которой больше никто не знал.
Родной отец Люси жил в соседнем селе. Звали его Николай Скляр. Имел он семью: жену, две дочери - Марию и Валентину. Наверное, одну дочь назвал в честь своей любимой Марийки. Познакомились они в агрошколе. Полюбили друг друга, а быть вместе им не дали родители Николая. Его мать пригрозила, что покончит с собой, если он женится на Марии. Уговаривала сына, устраивала истерики. И зачем ему та бедная, безродная сирота (на то время Мария уже похоронила свою мать), когда за ним сохнет дочь председателя колхоза и которой отец уже выстроил кирпичный большой дом, укрыли его цинком, и так цинк блестел на солнце, что ослеплял глаза своим богатством. А были тогда голодные послевоенные годы.
Возможно, если бы призналась Николаю, что носила под сердцем его ребенка, то он бы не бросил ее. Не рассказала, как ей жилось после свадьбы Николая, знает один Бог и она сама...
Любила Николая, а судьба свела ее с Иваном, который с войны вернулся контуженым, с осколком под сердцем. А что ей было делать? Вот и пожалела она Ивана. Рассказала ему все. Иван помолчал, закурил. Ничего не сказал. Так и осталось все их тайной.
Прожили вместе пять лет, и умер Иван. Достал все же его сердце тот осколок. Общих детей у них не было. Была Мария ему больше нянькой, чем женой. Люся почти не помнила Ивана.
- Тот орех, возле забора, Николай посадил, отец твой. Когда Иван умер, я догадалась... Ночью посадил...
Окончила рассказ мать. И едва слышно пропела, прошелестела: «Не всi ж тії та й до шлюбу йдуть, ой, що любляться-кохаютъся...» Устало закрыла глаза. Больше ничего не сказала.
Умерла баба Мария тихо. Хоронило ее все село. День был такой солнечный, безветреный, такой, какой была душа Марии.
Помянули. Соседи разошлись, а Люся все вспоминала рассказ матери. Она считала своим отцом Ивана Коваленко, носила его фамилию и отчество, и вот теперь то, что услышала, поразило ее до глубины души. На следующий день поехала в Ольшанку искать отца, Мать сказала только, что живет он возле вокзала. Разволновалась и почти уже бежала, сердце колотилось. Остановила женщину, которая шла напротив и спросила:
- А где живет Николай Скляр?
Та показала на большой красивый дом и ответила:
- Вон, где береза возле ворот... Но деда Николая уже нет, его вчера похоронили... Вышел со двора, упал - и нету. А вы ему кто? Вижу, нездешняя.
Ничего не ответила. Спросила только, где кладбище. И пошла туда. Постояла возле свежей могилы, смахнула слезы, что бежали и бежали. Думала: «Возможно, он болел, или век отведенный ему прожил, а может, услышал от кого-то, что умерла Мария, которую любил. Никто уже ничего не узнает».
... Место то, где стояла xaткa бабушки Марии, заросло шиповником, крапивой, заплелась между ними ежевика. Там, где цветы цвели, пробились среди сорняков ирисы и мальвы. Зарос сад, только раскидистый большущий орех каждый год родит на радость мальчишкам. Весной радует белыми соцветиями бузина черная, а осенью спелые черные, как бусинки, ягоды хозяйки обрывают и варят варенье, как учила Мария. Очень оно помогает при простуде, гриппе... Да еще в кустах копошатся воробьи. Да вокруг стоят стеною красивые высокие сосны, которые сажала Мария... Люди говорят:
- Те, что Мария сажала...
Надя - беленькая и хрупкая, хорошо училась, мечтала стать учителем. Главным для нее были книги. Поступила в Киевский
пединститут, работала учителем украинской литературы и языка.
Мария - черноволосая, крепко сбитая, практичная. Очень любила лес, все о нем знала. В моей семье Марию любили. Она спасла жизнь Наде. Когда началась война, Надя вернулась из Киева в село. Вместе с Марией прятались от немцев в лесу. Но все же их вместе с другими парнями и девушками отправили в Германию. Везли их в товарных вагонах, как скот. Надя простудилась, и Мария за ней смотрела, как могла кормила, ухаживала. В Германии на «рынке труда» на Марию обратила внимание хозяйка большого поместья и отобрала красивую крепкую девушку. А Мария упала перед ней на колени и просила взять и Надю, которая была очень худенькой, слабенькой. И уговорила. Кто знает, выжила бы тетушка, не заступись за нее подруга. Все годы в Германии девушки были вместе. Выжили. Вместе и вернулись домой.
После войны их пути разошлись. Надя учительствовала в Ивано-Франковске, потом в Чернигове. Мария осталась в селе. Работала в лесничестве. Они изредка переписывались, встречались, когда Надя приезжала в отпуск. Я очень любила бывать у Марии, ведь красоты такой не видала нигде. С ранней весны до поздней осени цвели у нее чернобривцы, ирисы, мальвы, даже красные, как кровь, каллы, чудесные гладиолусы. Вокруг ее дома летом и зимой зеленел барвинок.
Судьба дала ей кpacoтy, доброе сердце, но пожалела для нее счастья. Личная жизнь ее не сложилась. Ее мужа я не знала. Прожили вместе они недолго. Была у нее единственная дочь Люся. После школы она поехала в Херсон к родственникам, там и осталась. Работала на ткацкой фабрике, потом окончила вечерний техникум, позже заочно институт и уже работала заместителем директора. Вышла замуж, родила детей. К матери приезжала каждое лето. И тогда оживало подворье Марии: стучал молоток, звенели детские голоса. Оживала и Мария, она как будто вся светилась. Зaканчивался отпуск у дочери, и у нее во дворе снова становилось тихо.
В селе Марию уважали. Она разбиралась в лекарственных растениях. Собирала в лесу зверобой, душицу, цвет липы, акацию. И на огороде у нее росло больше пятидесяти лекарственных растений.
Люди обращались к ней за советом, травами, и она никому не отказывала. Копейки ни с кого не взяла. Знала множество рецептов. Но больше всего она ценила бузину черную, еще называла ее Божье дерево, Божина. Толстая тетрадь с черными дермантиновыми палитурками была исписана о целебных свойствах Божьего дерева.
Возле ее забора росло несколько больших кустов Божины. Божье дерево - мощный защитник от плохого влияния людей. Каждую весну на опушке леса высаживала несколько кустов бузины. И через несколько лет там уже была целая аллея Божины.
В труде, ожидании весточки от дочери и бежали ее года. Мария постарела, высохла, как стебелек стала. Но держалась. Замучила ее стенокардия. Других лечила, а себе помочь не могла. Когда заболела, соседи хозяйничали у нее, еду носили, надеялись, что поправится. Не привыкли видеть ее слабой и беспомощной.
Но шли дни за днями, а ей лучше не становилось. Тогда положили ее в Ольшанскую участковую больницу. Она находилась в сосновом лесу, который когда-то сажала Мария со школьниками. Говорила: «Теперь уж насмотрюсь на свои сосны, как же они выросли, это же им уже лет по сорок...». Высокие зеленые кроны шумели под ее окном, напоминали ей о молодости.
Немножко ей полегчало. Попросила соседку дать дочери телеграмму, чтобы приехала, хотя Люся и сама собиралась скоро приехать. Но, наверное, боялось материнское сердце не дождаться дочери. На другой день Люся приехала.
Хотела улыбнуться дочери, что-то сказать, да только слезы из глаз полились. Только протянула худые слабые руки к доченьке и едва слышно прошептала: «Дождалась... Я тебе, доченька, о твоем родном отце должна рассказать... Боялась, не успею...». Люся склонилась над матерью и услышала тайну, о которой больше никто не знал.
Родной отец Люси жил в соседнем селе. Звали его Николай Скляр. Имел он семью: жену, две дочери - Марию и Валентину. Наверное, одну дочь назвал в честь своей любимой Марийки. Познакомились они в агрошколе. Полюбили друг друга, а быть вместе им не дали родители Николая. Его мать пригрозила, что покончит с собой, если он женится на Марии. Уговаривала сына, устраивала истерики. И зачем ему та бедная, безродная сирота (на то время Мария уже похоронила свою мать), когда за ним сохнет дочь председателя колхоза и которой отец уже выстроил кирпичный большой дом, укрыли его цинком, и так цинк блестел на солнце, что ослеплял глаза своим богатством. А были тогда голодные послевоенные годы.
Возможно, если бы призналась Николаю, что носила под сердцем его ребенка, то он бы не бросил ее. Не рассказала, как ей жилось после свадьбы Николая, знает один Бог и она сама...
Любила Николая, а судьба свела ее с Иваном, который с войны вернулся контуженым, с осколком под сердцем. А что ей было делать? Вот и пожалела она Ивана. Рассказала ему все. Иван помолчал, закурил. Ничего не сказал. Так и осталось все их тайной.
Прожили вместе пять лет, и умер Иван. Достал все же его сердце тот осколок. Общих детей у них не было. Была Мария ему больше нянькой, чем женой. Люся почти не помнила Ивана.
- Тот орех, возле забора, Николай посадил, отец твой. Когда Иван умер, я догадалась... Ночью посадил...
Окончила рассказ мать. И едва слышно пропела, прошелестела: «Не всi ж тії та й до шлюбу йдуть, ой, що любляться-кохаютъся...» Устало закрыла глаза. Больше ничего не сказала.
Умерла баба Мария тихо. Хоронило ее все село. День был такой солнечный, безветреный, такой, какой была душа Марии.
Помянули. Соседи разошлись, а Люся все вспоминала рассказ матери. Она считала своим отцом Ивана Коваленко, носила его фамилию и отчество, и вот теперь то, что услышала, поразило ее до глубины души. На следующий день поехала в Ольшанку искать отца, Мать сказала только, что живет он возле вокзала. Разволновалась и почти уже бежала, сердце колотилось. Остановила женщину, которая шла напротив и спросила:
- А где живет Николай Скляр?
Та показала на большой красивый дом и ответила:
- Вон, где береза возле ворот... Но деда Николая уже нет, его вчера похоронили... Вышел со двора, упал - и нету. А вы ему кто? Вижу, нездешняя.
Ничего не ответила. Спросила только, где кладбище. И пошла туда. Постояла возле свежей могилы, смахнула слезы, что бежали и бежали. Думала: «Возможно, он болел, или век отведенный ему прожил, а может, услышал от кого-то, что умерла Мария, которую любил. Никто уже ничего не узнает».
... Место то, где стояла xaткa бабушки Марии, заросло шиповником, крапивой, заплелась между ними ежевика. Там, где цветы цвели, пробились среди сорняков ирисы и мальвы. Зарос сад, только раскидистый большущий орех каждый год родит на радость мальчишкам. Весной радует белыми соцветиями бузина черная, а осенью спелые черные, как бусинки, ягоды хозяйки обрывают и варят варенье, как учила Мария. Очень оно помогает при простуде, гриппе... Да еще в кустах копошатся воробьи. Да вокруг стоят стеною красивые высокие сосны, которые сажала Мария... Люди говорят:
- Те, что Мария сажала...