После поездки в женскую тюрьму в Одессу вопросов осталось больше, чем ответов
Николаевская разбойница
Правду говорят, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Но если бы несколько лет назад кто-то сказал, что дочь моей приятельницы Катенька попадет в тюрьму, никогда бы не поверила. Но это случилось. Милая, добрая и очень красивая девушка оказалась за решеткой. Кто в этом виноват?
С Верой Андреевной мы были коллегами. Она жила и работала в городе Николаеве, я - в райцентре. На курсах повышения квалификации министерства юстиции мы подружились. Тогда несколько дней с нами в общежитии жила красавица-дочь Веры Андреевны Катенька. Девочка мечтала быть актрисой. Потом мы переписывались с Верой, перезванивались. Несколько раз побывали в гостях друг у друга.
Но так случилось, что горе, постигшее наши семьи, - у обеих болели и умерли мужья - немного отдалило нас. Мы не виделись несколько лет. А когда встретились… Вера была неузнаваема. Из цветущей, красивой, ухоженной женщины она превратилась в старуху.
Все, что случилось с дочерью, легло тяжелым грузом на Веру. Она слегла с инсультом. С трудом выкарабкалась, но осталась инвалидом, без поддержки и помощи.
Ситуация, в которую попала Катя, не оставила равнодушной и меня. С трудом сдерживая рыдания, Вера поведала мне грустную историю.
Проблемы с дочкой начались после того, как она не поступила в театральный институт. Подробностей я не знаю. Она прошла во второй тур, сдавала уже экзамены. И вдруг приехала домой с опухшим лицом и кровоподтеками на шее. На расспросы не отвечала, закрылась в комнате и не выходила из нее несколько дней.
Помаленьку отошла. Устроилась работать на трикотажную фабрику, где когда-то работал и отец. Но вскоре призводство стали сворачивать, и Катя в числе первых попала под сокращение. Потом устроилась торговать на рынке. А затем в какой-то злачный бар. От упреков матери ушла на квартиру. И пошло-поехало…
…Майская ночь. Катенька прижималась к Алексею. Ребята собирались отправить ее и подругу домой. Но был первый по-настоящему теплый вечер, и девчонкам жаль было отпускать своих кавалеров. Катенька вот уже полгода как вырвалась из-под опеки матери, снимала с новой подругой Олей квартиру.
Но тут микроавтобус резко свернул с шоссе на грунтовку. «Куда мы?», - повис без ответа Катин вопрос. Парень, сидевший за рулем врубил музыку. Время от времени, все пятеро, игнорируя притихших подруг, обменивались обрывистыми, нервными фразами. «На дело собрались», - услышала от ребят. Катя замерла, внутри все похолодело. А что, в самом деле, знала она о новой своей компании?
Парни откуда-то из села, снимают квартиру в Николаеве. И в голову не приходило поинтересоваться, чем они занимаются, какими деньгами расплачиваются в кафе. Девчонки рады были, что таких женихов подцепили. Обе красавицы - Катя и Оля - рядом с ними чувствовали себя «крутыми» девчонками.
Вот и сейчас Кате казалось, что все происходит не с ней, а как бы в фильме, в котором она сама себя видит со стороны. Въехав в поселок, расположенный на берегу Ингула, затормозили на обочине у дежурного магазина. Откуда-то появились обрез, веревки, скотч, мешки…
Произошедшее с Катей не оставило меня равнодушной. И когда получила письмо от девушки, ответила. Потом я съездила в Одессу в женскую тюрьму. Вера ведь не могла этого сделать, очень болела. Вот мы и встретились. Вопросов было много.
- И вы не пытались парней отговорить, помешать, позвать на помощь, в конце концов?
Катенька сверкает синими глазищами.
- Что бы они с нами сделали за это?
Тогда девчонки и поняли, что никакие они не «невесты», а так, «мочалки» обыкновенные.
- Ну, тогда убежать хотя бы, выскочить из машины, спрятаться за углом?
- Место незнакомое, да и водитель с нами оставался - страшно было…
Действительно испугались или хотелось тех денег, водки, конфет и колбас, которыми дружки набивали мешки, стукнув по голове и скрутив веревками перепуганную продавщицу, заклеив ей рот липкой лентой? Парни не учли, что в сельском магазинчике под прилавком была кнопочка, на которую успела-таки нажать продавщица. Так что, когда они, груженые добычей, выходили на улицу, их уже ждали правоохранители.
- Так нас всех и «сцапали», - вздыхает Катя.
Этот майский вечерок накануне праздника Победы стал последним ее днем на воле. Милиция, камера. С лязгом закрывшаяся железная дверь, следствие, суд.
Дали Кате пять лет. Пять лучших лет молодой жизни за глупость, за то, что прокатилась вечерком с друзьями. Она не размахивала обрезом и не крутила руки продавщице, не входила в тот магазин, не разоряла его, скрывая следы, не прикоснулась даже к награбленному. Неужели никто не попытался побороться за поломанную Катину судьбу?
Девушка качает головой:
- Оле родители наняли адвоката, платили деньги, но и у нее - такой же срок. От пяти до семи лет получили остальные члены компании.
Первое время Катя плакала, почти не переставая. И от мамы, друзей - ни весточки. Позже узнала, что у мамы от того, что в их нормальной трудовой семье выросла разбойница, случился инсульт. Три месяца Катя отправляла письма: «Мама, прости, ты во всем была права!». Пока, наконец, не пришел ответ из дома. Писал дедушка: «Мама в больнице, а мы, твои родственники, в глаза людям смотреть стыдимся. Как ты могла так поступить с нами?». Но сердце матери - не камень, не отреклась, стала писать.
В колонии Катя вновь попала на производство. «Если бы разрешили, я бы работала в две смены», - призналась девушка.
Здесь она почувствовала себя на своем месте. Сказалась «рабочая жилка», унаследованная от отца и деда. Должность у нее, по здешним меркам, ответственная - наладчик швейных машин. От ее работы зависят показатели 50 швей отряда. Женщины шьют камуфляжные формы - армейский заказ. Работают на совесть. Во-первых, какие-никакие деньги - в магазинчике можно купить печенье, чай, сигареты. Во-вторых, можно получить внеочередное свидание или посылку из дома.
За годы, проведенные в колонии, Катя стала совершенно другой. От легкомысленной девчонки не осталось и следа.
С Верой Андреевной мы были коллегами. Она жила и работала в городе Николаеве, я - в райцентре. На курсах повышения квалификации министерства юстиции мы подружились. Тогда несколько дней с нами в общежитии жила красавица-дочь Веры Андреевны Катенька. Девочка мечтала быть актрисой. Потом мы переписывались с Верой, перезванивались. Несколько раз побывали в гостях друг у друга.
Но так случилось, что горе, постигшее наши семьи, - у обеих болели и умерли мужья - немного отдалило нас. Мы не виделись несколько лет. А когда встретились… Вера была неузнаваема. Из цветущей, красивой, ухоженной женщины она превратилась в старуху.
Все, что случилось с дочерью, легло тяжелым грузом на Веру. Она слегла с инсультом. С трудом выкарабкалась, но осталась инвалидом, без поддержки и помощи.
Ситуация, в которую попала Катя, не оставила равнодушной и меня. С трудом сдерживая рыдания, Вера поведала мне грустную историю.
Проблемы с дочкой начались после того, как она не поступила в театральный институт. Подробностей я не знаю. Она прошла во второй тур, сдавала уже экзамены. И вдруг приехала домой с опухшим лицом и кровоподтеками на шее. На расспросы не отвечала, закрылась в комнате и не выходила из нее несколько дней.
Помаленьку отошла. Устроилась работать на трикотажную фабрику, где когда-то работал и отец. Но вскоре призводство стали сворачивать, и Катя в числе первых попала под сокращение. Потом устроилась торговать на рынке. А затем в какой-то злачный бар. От упреков матери ушла на квартиру. И пошло-поехало…
…Майская ночь. Катенька прижималась к Алексею. Ребята собирались отправить ее и подругу домой. Но был первый по-настоящему теплый вечер, и девчонкам жаль было отпускать своих кавалеров. Катенька вот уже полгода как вырвалась из-под опеки матери, снимала с новой подругой Олей квартиру.
Но тут микроавтобус резко свернул с шоссе на грунтовку. «Куда мы?», - повис без ответа Катин вопрос. Парень, сидевший за рулем врубил музыку. Время от времени, все пятеро, игнорируя притихших подруг, обменивались обрывистыми, нервными фразами. «На дело собрались», - услышала от ребят. Катя замерла, внутри все похолодело. А что, в самом деле, знала она о новой своей компании?
Парни откуда-то из села, снимают квартиру в Николаеве. И в голову не приходило поинтересоваться, чем они занимаются, какими деньгами расплачиваются в кафе. Девчонки рады были, что таких женихов подцепили. Обе красавицы - Катя и Оля - рядом с ними чувствовали себя «крутыми» девчонками.
Вот и сейчас Кате казалось, что все происходит не с ней, а как бы в фильме, в котором она сама себя видит со стороны. Въехав в поселок, расположенный на берегу Ингула, затормозили на обочине у дежурного магазина. Откуда-то появились обрез, веревки, скотч, мешки…
Произошедшее с Катей не оставило меня равнодушной. И когда получила письмо от девушки, ответила. Потом я съездила в Одессу в женскую тюрьму. Вера ведь не могла этого сделать, очень болела. Вот мы и встретились. Вопросов было много.
- И вы не пытались парней отговорить, помешать, позвать на помощь, в конце концов?
Катенька сверкает синими глазищами.
- Что бы они с нами сделали за это?
Тогда девчонки и поняли, что никакие они не «невесты», а так, «мочалки» обыкновенные.
- Ну, тогда убежать хотя бы, выскочить из машины, спрятаться за углом?
- Место незнакомое, да и водитель с нами оставался - страшно было…
Действительно испугались или хотелось тех денег, водки, конфет и колбас, которыми дружки набивали мешки, стукнув по голове и скрутив веревками перепуганную продавщицу, заклеив ей рот липкой лентой? Парни не учли, что в сельском магазинчике под прилавком была кнопочка, на которую успела-таки нажать продавщица. Так что, когда они, груженые добычей, выходили на улицу, их уже ждали правоохранители.
- Так нас всех и «сцапали», - вздыхает Катя.
Этот майский вечерок накануне праздника Победы стал последним ее днем на воле. Милиция, камера. С лязгом закрывшаяся железная дверь, следствие, суд.
Дали Кате пять лет. Пять лучших лет молодой жизни за глупость, за то, что прокатилась вечерком с друзьями. Она не размахивала обрезом и не крутила руки продавщице, не входила в тот магазин, не разоряла его, скрывая следы, не прикоснулась даже к награбленному. Неужели никто не попытался побороться за поломанную Катину судьбу?
Девушка качает головой:
- Оле родители наняли адвоката, платили деньги, но и у нее - такой же срок. От пяти до семи лет получили остальные члены компании.
Первое время Катя плакала, почти не переставая. И от мамы, друзей - ни весточки. Позже узнала, что у мамы от того, что в их нормальной трудовой семье выросла разбойница, случился инсульт. Три месяца Катя отправляла письма: «Мама, прости, ты во всем была права!». Пока, наконец, не пришел ответ из дома. Писал дедушка: «Мама в больнице, а мы, твои родственники, в глаза людям смотреть стыдимся. Как ты могла так поступить с нами?». Но сердце матери - не камень, не отреклась, стала писать.
В колонии Катя вновь попала на производство. «Если бы разрешили, я бы работала в две смены», - призналась девушка.
Здесь она почувствовала себя на своем месте. Сказалась «рабочая жилка», унаследованная от отца и деда. Должность у нее, по здешним меркам, ответственная - наладчик швейных машин. От ее работы зависят показатели 50 швей отряда. Женщины шьют камуфляжные формы - армейский заказ. Работают на совесть. Во-первых, какие-никакие деньги - в магазинчике можно купить печенье, чай, сигареты. Во-вторых, можно получить внеочередное свидание или посылку из дома.
За годы, проведенные в колонии, Катя стала совершенно другой. От легкомысленной девчонки не осталось и следа.