Были светские, стали советские
Из жизни провинциального бомонда
Светская жизнь Николаева
Жизнь николаевцев в конце ХIХ века шла размеренно, неспешно. Событием в Николаеве были гастроли знаменитостей, свадьбы, другие события светской жизни. Особенно большой резонанс вызывало бракосочетание очередной красавицы, которых в городе было немало. Одна из них среди молодежи носила почетный титул «ослепительная Солнцева». О ней Людмила Рюмина, барышня из местного бомонда, писала в октябре 1893 года: «Мадемуазель Солнцева уже обвенчалась с тем самым рыжим мичманом, с которым всегда ходила, и уехала в Петербург… Под венцом она была очень хороша. Немного похудевшая, так что казалась моложе своих лет, розовая, в белом платье…».
Немало барышень отправлялись под венец прямо с гимназической скамьи. Например, 16-летняя мадемуазель Стронская. В том же возрасте находилась и мадемуазель Григораш, собравшаяся выходить замуж за тридцатилетнего. О ней Людмила Рюмина писала в 1893 году: «…она сама говорила нам, что выходит замуж оттого, что ей надоело учиться, и что, если ей муж тоже надоест, то она его бросит».
И вот пришла революция...
Время шло, а в жизни провинциального бомонда мало что менялось. Проходили балы, маскарады, в особняках по вечерам шла карточная игра, которая завершалась ужином. Присутствовали на молебнах, заседали в различных обществах, жаловались на скуку, обсуждали светские сплетни.
Первые залпы мировой войны нарушили привычное течение жизни. В Николаев стали прибывать раненые, больные солдаты и офицеры. Появились вдовы, дети оплакивали погибших отцов. А затем грянула революция, началась гражданская война. После ее окончания город переживал время разрухи и голода. Вместе со всеми страдали и уцелевшие представители светских кругов Николаева.
Имперские ордена
Спасаясь от голода, люди из бывшего бомонда несли на базар все, что можно было продать или обменять. Там возникали причудливые ситуации. Крестьянин из пригородной деревни дал за ордена Российской империи два круга макухи и несколько фунтов муки. И, вернувшись домой, важно ходил по селу, украсив себя высокими наградами. Это имело для селянина плачевные последствия. До ЧК дошли слухи, что в деревне живет царский адмирал, контрреволюционер и невиданный кровопийца. Чекисты арестовали орденоносца и посадили в подвал. Впрочем, они быстро разобрались, что имеют дело с неграмотным мужиком, и выпустили его на волю.
Дворянин в буденовке
Дворянам, интеллигентам приходилось участвовать в различных санитарных мероприятиях, которые проводили власти. Некоторые из них осваивали рабочие профессии, опрощались. Дефицит одежды привел к тому, что кое-кто из них ходил в буденовке, солдатских сапогах, гимнастерке.
Незаметно и неотвратимо николаевский бомонд впитывал лексикон военного коммунизма. В гостиных звучали слова, которые больше подходили матросам: жратва, шухер, продразверстка, махра, паек и т. д. И бывало, вздохнет кто-нибудь из бывших дворян:
- Были мы светские, а сейчас, увы, советские!
Жизнь николаевцев в конце ХIХ века шла размеренно, неспешно. Событием в Николаеве были гастроли знаменитостей, свадьбы, другие события светской жизни. Особенно большой резонанс вызывало бракосочетание очередной красавицы, которых в городе было немало. Одна из них среди молодежи носила почетный титул «ослепительная Солнцева». О ней Людмила Рюмина, барышня из местного бомонда, писала в октябре 1893 года: «Мадемуазель Солнцева уже обвенчалась с тем самым рыжим мичманом, с которым всегда ходила, и уехала в Петербург… Под венцом она была очень хороша. Немного похудевшая, так что казалась моложе своих лет, розовая, в белом платье…».
Немало барышень отправлялись под венец прямо с гимназической скамьи. Например, 16-летняя мадемуазель Стронская. В том же возрасте находилась и мадемуазель Григораш, собравшаяся выходить замуж за тридцатилетнего. О ней Людмила Рюмина писала в 1893 году: «…она сама говорила нам, что выходит замуж оттого, что ей надоело учиться, и что, если ей муж тоже надоест, то она его бросит».
И вот пришла революция...
Время шло, а в жизни провинциального бомонда мало что менялось. Проходили балы, маскарады, в особняках по вечерам шла карточная игра, которая завершалась ужином. Присутствовали на молебнах, заседали в различных обществах, жаловались на скуку, обсуждали светские сплетни.
Первые залпы мировой войны нарушили привычное течение жизни. В Николаев стали прибывать раненые, больные солдаты и офицеры. Появились вдовы, дети оплакивали погибших отцов. А затем грянула революция, началась гражданская война. После ее окончания город переживал время разрухи и голода. Вместе со всеми страдали и уцелевшие представители светских кругов Николаева.
Имперские ордена
Спасаясь от голода, люди из бывшего бомонда несли на базар все, что можно было продать или обменять. Там возникали причудливые ситуации. Крестьянин из пригородной деревни дал за ордена Российской империи два круга макухи и несколько фунтов муки. И, вернувшись домой, важно ходил по селу, украсив себя высокими наградами. Это имело для селянина плачевные последствия. До ЧК дошли слухи, что в деревне живет царский адмирал, контрреволюционер и невиданный кровопийца. Чекисты арестовали орденоносца и посадили в подвал. Впрочем, они быстро разобрались, что имеют дело с неграмотным мужиком, и выпустили его на волю.
Дворянин в буденовке
Дворянам, интеллигентам приходилось участвовать в различных санитарных мероприятиях, которые проводили власти. Некоторые из них осваивали рабочие профессии, опрощались. Дефицит одежды привел к тому, что кое-кто из них ходил в буденовке, солдатских сапогах, гимнастерке.
Незаметно и неотвратимо николаевский бомонд впитывал лексикон военного коммунизма. В гостиных звучали слова, которые больше подходили матросам: жратва, шухер, продразверстка, махра, паек и т. д. И бывало, вздохнет кто-нибудь из бывших дворян:
- Были мы светские, а сейчас, увы, советские!
Вячеслав ЧУНИХИН, краевед