Утро перед боем

Для Михаила отец - незыблемый авторитет. Юноше хотелось быть таким, как он. Может, именно поэтому еще в школьные годы он мечтал об армии. А для этого, как советовал отец, нужно было прежде всего хорошо учиться, закалять свое здоровье, волю. В средней школе №1 учителя и товарищи ценили Мишу Листрового прежде всего за прямоту, преданность дружбе, добросовестность, безотказность. А забот на свои плечи он взял немало. Успешную учебу в десятом классе сочетал с увлечением химией (оборудовал дома свою лабораторию), тренировками в секциях бокса, тяжелой атлетики, учебой в аэроклубе. Тогда уже твердо решил стать летчиком.

О начале войны узнал, когда на следующий день после школьного выпускного вечера, в воскресенье, прибыл на летное поле аэроклуба.

А вскоре пришел домой и сказал родителям:

- Уезжаю с аэроклубом. Вернусь, когда закончится война...

Ему не было тогда восемнадцати.

В небе воевать довелось недолго. Сбили. Врачи боролись за его здоровье, но восстановить зоркое зрение, которое требуется пилоту, так и не удалось. Тогда Листровой решил идти в танкисты. Добился приема в училище. Снова фронт, возможность личного участия в защите Родины.

О том, что было дальше, повествуют его письма. Сохранилось 75 треугольников. Давайте вместе перечитаем некоторые из них. Я привожу их дословно, без всякой правки.

О чем думал, размышлял солдат? Что волновало юношу? С каким настроением шел в бой? Какое место отводил себе в строю?

2.V.44 г. «Здравствуй, дорогой папа! Поздравляю с праздником. Желаю быть тебе здоровым и бодрым! Не унывай ни при каких обстоятельствах, и все будет в порядке.

От тебя я получил письмо из Николаева. Пиши, папка, еще: ведь мне очень интересно знать все, что произошло в родном городе. Ведь за все время войны не было такого дня, чтобы я не думал о нем!

...Я сейчас напишу маме. Папа, постарайся с вызовом, ведь им очень трудно без тебя...

Ты был у нас в доме? Ну, что там? Подробно опиши. Пока все. Целую крепко. Миша».

2.Х.44 г. «...На пути встретили эшелон новобранцев-поляков. Рассказывают, как было при немцах. Многие из них были на работах в Германии и удрали оттуда. Едут освобождать Варшаву. Глядят на наши машины и причмокивают...

Мы подъезжаем уже довольно близко к фронту, но авиация нас не беспокоит. Для меня это немного удивительно. Я ведь помню, как они неистовствовали в 1942-43 гг.

...Самочувствие у меня превосходное. Теперь я еду гораздо спокойнее, чем в первый раз...»

6.ХI.44 г. «Получил ваше фото и должен сказать вам: вид мне ваш совсем не нравится, особенно мама. Наверное, все болеет. Я вам тоже послал маленькое фото после окончания училища.

...Мне хочется еще раз вам напомнить: пишите больше. Письма ведь - связь с Родиной!

...У меня есть два хороших товарища: один бывший инженер-гидротехник, другой - студент авиаинститута и студент консерватории. Очень хорошие ребята. Командир нашей батареи из Херсона. Тоже молодой... Так что чувствую себя хорошо. Кроме того, заметно увеличился в объеме... Привет всем. Пишите. Желаю быть здоровыми».

7.ХI.44 г. «Сегодняшнее воскресенье у нас в части - особенно торжественный день. Мы были приняты в семью гвардейцев... Глухой лес стал свидетелем нашей церемонии. Зеленые своды оглашались торжественными словами гвардейской клятвы. Стоя на коленях перед овеянными славой гвардейскими знаменами, мы клялись победить врага. Мы клялись отомстить за разрушенные родные города и села, за кровь братьев, друзей, родных, слезы матерей, сестер... Мы клялись жестоко биться с врагом, не жалея сил и жизни.

Да, дорогие мои, нам предстоят жесточайшие битвы. Нелегко будет перешагнуть порог заклятого царства черных гадов. И мы готовы к этому.

...Вчера сам командир части осматривал состояние наших машин.

...Прошу обо мне не волноваться. Я добью врага, отомщу и вернусь на Родину, которая сейчас так далеко. Михаил».

18.ХII.44 г. «Дорогой папа! Пусть мама не беспокоится, недостатка у нас ни в чем нет.

...В какой школе учится Вера? Сколько школ уже открыто? Пошли ли трамваи? А мосты есть? А как бульвар, заводы? А как красный дом на Московской? Много ли книг в библиотеках и сколько библиотек? Я написал вам уйму вопросов. Мне про родной город все интересно.

...За меня не волнуйтесь. Все будет в порядке. Ведь есть пословица, что рыжим и курносым везет...

С приветом, Михаил».

5.II.45 г. «Немцам даем прикурить. Вера напрасно обижается на краткость писем. Не могу я расписывать... А если писать, как воюю, как горят в танках товарищи... ничего приятного вам не будет».

14.II.45 г. «Я сейчас живу, занимаюсь ничегонеделанием. Моя спина, будучи обсмаленной, уже зажила совсем. Наши ребята установили трофейный приемник. С жадностью слушаем Москву, известия, музыку...».

22.III.45 г. «Пришел приказ о награждении моего экипажа и меня в том числе, орденами Красной Звезды. У меня экипаж - «Дай Бог!». Сейчас пока лежу у костра и пишу... Пока передышка. Сколько продлится - не знаю. Может, часа четыре-шесть».

30.IV.45 г. «Вера, ты мне однажды писала, что не понимаешь, как это машина сгорела и прочее. Сгорела, как свеча, а я вылетел, как пробка. Вот и все.

...За все операции с 14 января по 26 марта я чуть-чуть обгорел. Но все обошлось благополучно. Ни разу не отставал. Ни одного боя не пропустил. Воевал по-честному. Много раз представляли к награде. Получил Красную Звезду. Но я об этом меньше всего думаю. Воевать за Родину я всегда готов.

...А насчет немецкого языка, я немного подучил, допрашивая пленных. Как здоровье у мамы? Не опухают ли руки у папы?»

2.IV.45 г. «Ваши волнения напрасны. Я совершенно здоров. То, что немного было, уже успешно прошло...

...Папа, ты пишешь насчет моих друзей. Только в бою можно узнать хорошо человека, друга. Я потерял много своих друзей. Сейчас остался один - Аркадий Высоцкий, москвич моих лет.

Папа, если мама будет плакать, то я ей напишу «наряд» вне очереди. Это на первый раз».

6.IV.45 г. «...Землянка наша у большого озера. Мыться можно много. Не часто попадается такая «роскошь». Сколько придется умываться в озере, не знаю... У нас патефон и много пластинок. Часто вспоминаю наш домашний патефон.

Если у вас можно достать какой-нибудь немецко-русский словарь, пришлите бандероль. Я изучаю немецкий язык. Это необходимо. В нашей части, кроме меня и начальника разведки, никто по-немецки не говорит».

16.IV.45 г. «Дорогой папа! Несколько часов разделяют нас от начала самого исторического момента. Через несколько часов начнется самая грандиознейшая битва, завершающая. Нам - великая честь. Мы первые должны повести советские войска. К центру логова недалеко. Одер - позади. Мы уверены в успехе штурма. Мы ничего не пожалеем. Мы все отдадим. От нас так требуют наши люди. Ведь вы сказали нам: «Пора кончить войну! Добейте врага и вернитесь!»

...Дорогие мои, не тревожьтесь за мою судьбу. Хоть я и впереди, но со мной непоколебимая воля. Я всегда хотел быть именно впереди. Пусть иногда это можно назвать самоуверенностью, но я никогда, ни за что не буду лезть в хвосте. В военном училище я был в учебе первым. Первым я и в бою.

Хорошее будет нынче утро. Пахнет свежестью и весной. Скоро будут прекрасные майские дни, когда все оживает и поет... Привет маме. Я уверен, что она в надежде на все лучшее. Пусть понапрасну не волнуется. Вера! «Великое противостояние» я читал. Читай подобного рода книги. Они научат жизнь понимать. Прочти всего Горького. Заканчивая, пожелаю вам всего хорошего».

20.IV.45 г. «Дорогие родители! Жив, здоров. Ожидаем окончания налаживания переправы через Шпрее...»

22.IV.45 г. «Вот и Берлин. Утром мы перешли городскую черту. Немцы в каком-то диком паническом ужасе. Но, как обезумевшие, продолжают сопротивляться. Итак, дорогие, я в Берлине, добиваем фрицев...»

27.IV.45 г. «В этом погребе был архив. Огромные подземные залы заполнены журналами и газетами. Я сейчас работаю на командном пункте... Дела у нас идут хорошо. Сейчас ночь. А в городе светло, как днем... Горит логово. Я устал... Михаил».

Больше писем от Михаила не поступало. Передо мной вырезка из фронтовой газеты. Большая подборка «Герои боев за Берлин». В статье «Немецкое орудие уничтожено» читаем:

«Немецкое дальнобойное орудие непрерывно обстреливало дорогу и командные высоты. Окопавшись в глубине своей обороны, гитлеровцы, видимо, надеялись серьезно и долго замедлить наступление советских воинов. Но расчеты немецких артиллеристов поломали наши самоходчики.

...На опушке одного леса самоходчики остановились для уточнения маршрута. Моторы выключили. В это время где-то сбоку раздался выстрел тяжелого орудия. Немцы ничего не подозревали, они по-прежнему вели огонь по заранее пристрелянным ориентирам.

Командир Листровой выдвинулся за лес в направлении, откуда немцы вели огонь. Лощиной он приблизился к высотке и приподнялся на ее склоны. Перед ним стояло огромное 250-миллиметровое орудие. Немцы были застигнуты врасплох...

Этим воспользовался офицер Листровой. Он дал три выстрела подряд. Один снаряд угодил прямо в орудие. Точным попаданием самоходки исковеркан ствол пушки, разбито колесо и выведено из строя всю прислугу».

Настроение было отличным. Перед этим боем Михаил получил весть от родного брата Сергея, который тоже сражался где-то совсем рядом на улицах Берлина. Мечтали о встрече после Победы.

Но 9 мая, в день Великой Победы, в Николаеве его родители получили извещение: «Сообщаем, что гвардии младший лейтенант Листровой Михаил Семенович погиб в бою с немецко-фашистскими захватчиками 30 апреля 1945 года, проявив героизм и мужество, и похоронен с отдачей воинских почестей в г. Зоненбурге, центральный перекресток дорог (провинция Бранденбург), Германия».

А вскоре пришла весть о том, что Михаил посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Однополчане потом рассказывали, что трагедия произошла возле Берлинского зоопарка. В уличном сражении был подбит танк Листрового. Ребята успели выскочить из машины. Пошли в атаку. С автоматом в руках устремился вперед Михаил. Тогда и сразила его вражеская пуля.

Помните строки одного из его писем: «Я всегда хотел быть именно впереди».

30 апреля. Только два дня оставалось до завершения штурма Берлина, победы, мира. Вспомним еще один отрывок из письма. «Хорошее будет нынче утро. Солнце. Пахнет свежестью и весной. Скоро будут прекрасные майские дни, когда все оживает и поет...»